Мы добывали стружку на заводе за «Ударником». Туда было трудно добираться. Добытчикам предстояло пролезть в щель в бетонном заборе, затем вскарабкаться на гору мусора, с неё — на гараж, а оттуда спрыгнуть уже на территорию завода.
Для меня прыжок оказывался самым мучительным испытанием. Если рядом стояли машины, мы прыгали на крышу легковушки (обязательно кто-нибудь увидит, закричит страшным голосом, и надо бежать со всех ног). А если нет — на асфальт: это казалось высоко, и ступни сладко ныли на самом краю гулкой жести. Потом надо было храбро пройти по территории, мимо цехов, под взглядами курящих рабочих, залезть в ржавый контейнер и черпать оттуда сокровище. Золото, серебро из сказки «Огниво»…
Стружка похожа на пружинистый разнокалиберный серпантин, тяжёлая, она пачкает руки окисью и оставляет блестящие сквозь кожу занозы. Одна поверхность пружинки отливает синим, пурпурным, изумрудным, другая — золотым или серебряным.
Стружка ни на что не годится. Пытались украшать ею ёлку, как мишурой, — но она слишком тяжёлая. Дома валялись набитые стружкой, продырявленные острыми краями завитушек пакеты, потом выбрасывались. Но каждый раз, когда возникало предложение: «Пойдем за стружкой!», грудь сама исторгала радостное согласие, сердце билось. Это было как поход за жар-птицей или золотым руном, ритуальное путешествие.
Однажды мы пытались использовать стружку в меркантильных целях — еще до того, как кооператоры наставили ларьков, в которых продавали самодельную пластмассовую ерунду — кольца, заколки, клипсы в виде ножничек или стрел… Тогда эти безделушки, гораздо лучше сделанные, привозили из Прибалтики.
Мы с Лидией наделали из стружки колечек, браслетов, ожерелий, нанизав её на проволочки, и пытались всучить всё это Нусику в обмен на настоящие прибалтийские пластмасски. Нусику было всё равно, лишь бы поменяться, а нас с Лидией обуяла алчность.
Обмен не состоялся: пришла мама Нусика и опознала стружку. Я закрылась в туалете и сгорала там со стыда. Мама или была о нас лучшего мнения, чем подобало, или проявила такт: она повернула дело так, будто мы сами не знали, что это стружка. Но мы-то знали, как никто.
Надежда ГОРЛОВА
2011
