PANASONIC 333
Собрав нужную сумму, я отправился к Валерке и купил свой первый видик «Panasonic 333». Начиналась новая веха в моей истории и в истории моей квартиры, ибо то огромное количество разношёрстной публики, посетившее её за это время, порой переводило её из разряда частного обиталища в общественное. По сути это и был мой первый клуб. В кругу «своих» он так и назывался «квартира №37» по названию нашей «Поездовской» песни, для остальных, к Геше на видики.
На какое-то время видео заполонило собой всё. Долго удерживаемое на голодном пайке сознание требовало насыщения и без разбора заглатывало всё что попадалось, огромными кусками, почти не переваривая. Разбираться будем потом, а пока только насыщение. В прежние времена, счастливчики которым удавалось заглянуть за занавес и узреть там хоть что-то, становились героями, а их рассказы мифами. Иногда где-то «услышанное», благодаря фантазии пересказчиков обрастало новыми подробностями, и событие начинало жить иной жизнью.
Мой Кинг Конг, о котором я услышал от ведущего «Международной панорамы», политического обозревателя Дмитрия Бирюкова, с осуждением поведавшего прогрессивным строителям коммунизма об очередной выходке Голливуда, был гораздо выше и круче чем тот реальный, которого я потом увидел на кассете. Неизменно светлый костюм и крупная оправа очков Валентина Зорина, его голос и манера разговора, а главное звучавшая в начале и в конце музыка, позволяли чувствовать хоть какую-то сопричастность «тому» миру. На протяжении всего выпуска, на империалистических, полных драмы и трагедии улицах, несчастные, почти родные, вечно бастующие голодные братья, негодуя, пытались противостоять хищным, ненавистным политикам и безжалостным полицейским. И только в конце, всего на несколько последних секунд приоткрывался совсем другой, казавшийся сказочным мир.
Именно в этих секундах мои ровесники, да и не только, максимально напрягая внимание и слух, успевали уловить звучащий джаз в трущобах Гарлема, вспыхнуть вместе с персонажами Диснеевских мультиков, постоянно гонявшихся друг за другом, и восторженно замереть от вида машин и горящего неона на шумных улицах. А потом, встречаясь, бурно и авторитетно обсуждали увиденное. Десять раз мы ходили смотреть «Обыкновенный фашизм» Ромма. Удивительный, самый проникновенный, самый убедительный документ: повествующий о непомерной человеческой глупости и подлинной человечности.
Но тогда столь частое посещение кинотеатра было обусловлено желанием утолить буквально по капельке безграничную жажду. Снова и снова мы усаживались и замирали из-за одной минуты, да какой там минуты, практически мгновения, когда предельно напряжённое внимание успевало узреть и пронестись в вихре несущегося ритма, заворожено глядя на длинноволосого блондина перед микрофоном. Это была магия полного перемещения, когда захватывало дух и практически уносило в тот далёкий манящий мир. Выходя из кинотеатра, мы выносили пульсирующий ритм мечты и были безоговорочно уверенны, что это «Led Zeppelin».
А потом и этот крохотный, но такой лакомый кусочек был выполот и отобран у нас «идеологическими» селекционерами. Придя в очередной раз и приготовившись взлететь, вместо вспышки зияла пустота. Когда то седовласые былинники сидя у костров, перебирая струны гуслей, сказывали свои песни, и огонь полыхающий отражался в глазах, унося народ к далёким звёздам. А мы из поколения «былинников речистых». И точно также как и предки, сидя вокруг ночных костров, но в нашем случае пионерских, слушали: — ( О том, как в дни ненастные, о том, как в ночи ясные…) и от тех событий нас отделяли не века и тысячелетия, а всего одно поколение и, деды бывшие свидетелями тех лет, по большей части предпочитали молчать.
А были и те, кто придумывал и «убедительно» верил в созданную им «реальность». Последнего такого рассказчика, я встретил на улице в окружении пёстрой компашки мальчишек и девчонок в начале 90х. Звали его Игорь, и был он одним из двух рижских Хламкиных, один из которых Карл позже успешно перебрался в Москву, а вот этот, на тот момент нашей встречи собирал чемоданы в безвозвратное путешествие в «землю обетованную». Их внешний вид и позы мне напомнили хиппи, только теперь это была не целая поляна, а небольшая стайка. Они сидели на бетонном ограждении позади гостиницы «Латвия».
За моё не очень долгое знакомство с Хламкиным, я постоянно видел его с гитарой в руках. Вот и в этот раз он наигрывал какой-то микс из фламенко и «Highway Star». Затем отложив гитару и в миг преобразившись, он очень убедительно стал рассказывать историю про Блэкмора. Приблизительно так:
— Нелюдимый, вечно одетый в «чёрное», носящий древнюю кожаную шляпу, которую он приобрёл у коллекционера «старины», и которая когда-то была головным убором «Охотника на ведьм», Ричи жил в огромном замке, где периодически устраивал гладиаторские бои, для чего специально выписывал «смертников» из английских тюрем… И всё в таком духе…
Дослушав, я удовлетворенно заржал и обнял его. Я вспомнил как в школе, дабы быть ближе к мечте, гнал свою «великую историю», также гордо и убедительно рассказывая про своего двоюродного брата, который был на концерте «Slade» в Польше. Польша приплеталась для достоверности, так как до неё, до братской всё же, как то можно было добраться в те, не выездные годы. Ловя всеобщее внимание, что было совсем, не сложно, учитывая тотальный инфо — дефицит, я лепил. Причём не в прошедшем, а в настоящем времени, для пущего кайфа.
— В белом кругу освещённой одним софитом сцены, в переполненном до предела зале, на деревянном стуле сидит старик и что-то «пилит» на скрипке. Толпа раскачивается в ожидании.
К этой мысли меня, конечно же «привело» жужжащее соло скрипки в «Coz I luv jou». Все реально «включались» и видели вместе со мной этот белый круг и старика в нём.
— Скрипач пилит, а клубы дыма окутывают сцену. И вдруг в скрипичный запил вплетается приглушенный рёв мотора и через некоторое время недалеко от стула, на котором сидит старик, из пола выглядывает кончик мотопилы. Рычащее лезвие движется, очерчивая круг. Грохоча, выпиленная часть сцены падает вниз, увлекая старика…
Ни капли сомнения, что именно так всё и было. Все на взводе, все ждут взрыва, ждут первых мощных аккордов.
И тут из образовавшейся дыры показывается цилиндр, а за тем лицо Холдера с выпученными глазами, и понеслось…
Это был необходимый видеоряд к тем пластинкам и записям, которые мы слушали. Вот такие у нас были «видики», пока не пришли настоящие. И вот, вымоленный «Panasonic 333» стоит у меня на телике и горит электронными часами. И я офигеваю от счастья, что «замочная скважина» с зияющей, сверкающей прорезью прямо у меня дома. В памяти ещё так свеж мой первый прорыв за «непроницаемый занавес», который произошёл где-то в далёком Каугури, за года два до этих событий.
В режиме полнейшей конспирации собралась небольшая компания, незнакомых мне людей, расположившихся на полу. Напряжение в воздухе, очень напоминало обстановку на космодроме перед запуском ракеты в космос. Стараясь подавить волнение, все «уминали» свои места и приглушенно разговаривали, а владелец видео, по иронии судьбы, тоже Валера подключал провода и авторитетно шутил. В комнате ощущался новый, терпко-металлический запах запретного плода, источаемый видеомагнитофоном. Вдруг раздался шип и на экране появились цветные мерцающие точки. Я впялился в телевизор, замерев. В шуме бегающих точек, моё разыгравшееся воображение уже пыталось разглядеть «что-то».
— Ну, что начнём с «ужастника» изрёк Валера. «Заживо съеденные» — его голос прозвучал, как команда к запуску, и время остановилось.
Продольная полоса на экране отворила никогда не виданный, дико манящий и сладко пугающий мир. Я весь сжался и собрался прямо за стеклами настежь распахнутых глаз. Пульсирующий бас тревожно и неотвратимо вёл брутального, небритого героя, по высокому навесному мосту через кишащие каннибалами, змеями и прочей смертельно опасной гадостью полинезийские джунгли, в секту к обезумевшему религиозному фанатику Джонесу, чтобы спасти пропавшую и напичканную наркотическими отварами девушку.
Потом было Кун фу, и я чувствовал себя обалдевшим ребёнком, которого впервые привели смотреть китайский цирк. Мутные фотографии с летящим Брюсом Ли вызывали не меньшее потрясение, чем фотографии «Deep Purple». Естественно на десерт была подана «клубничка». В электричке домой, я ехал в полностью измененном состоянии сознания. Это уже была не та же самая электричка, ни те же самые люди и город уже был не тот же, что всегда. Впечатления и эмоции били через край. Распирало от желания быстрее рассказать увиденное, словно я только что вернулся от «туда». И дико хотелось ещё.
Горы пальто свалены на диванчик в прихожей, толпа на паласе в приятном ожидании гудит и рассматривает мои плакаты на стенах. Я извлекаю из коробки кассету и вставляю в видик.
— Ну что, готовы? Это кино убойное, только пришло, поэтому копия не важная, но фильм переборный. «Зловещие мертвецы», хорошее название, да?
Я смеюсь, с удовлетворением понимая, как через минуту откроется портал, и вся толпа перейдёт на ту сторону. Густое физически ощущаемое внимание, восторги, общие всплески как на виражах «Американских горок», недолгие паузы, а затем новое «погружение».
Наивысший кайф от просмотра я испытывал в компании Гурвина. Мы совместно путешествовали в кино, буквально сливаясь в единое внимание, успевая рассмотреть пейзажи, вторые планы, уловить шорохи и все малейшие перемены настроения. Была у меня компания моих замечательных друзей, с которыми мы смотрели отборное кино и концерты. Конечно, туда входил и Миша Никитин и Гурвин и ещё несколько их и моих приятелей, которые постепенно расширяли круг интересных людей. И то потрясение, когда, наконец- то пришла и сразу стала событием, кассета с концертом «King Crimson». Это стало для многих, особенно для музыкантов настоящим откровением. Я испытывал полнейшее удовольствие, глядя на моего друга Соколика, истинного меломана понимая, что в этот момент в его жизни происходит очень важная встреча.
ОБЫСК
Ещё в самом начале, когда я только купил видик, Валера сделал мне настоящий подарок, собрав на одной кассете всё, что тогда можно было собрать, и написал на наклеенной, на торце бумажке имена героев. ‘Quiet riot’, Ozzy Ozbourne & Randy Rhoads, The Who – ‘My Generation’, Rolling stones – ‘She was hot’, Small faces, Creedence, Thomas Dolby, Roger Сhapman – “Shadows of the wall”, Judas priest, Jron maiden, что-то ещё, kусок концерта Джо Коккера и в конце концерт Джона Кейла. 3 часа полнейшего кайфа!!! Эта кассета стала символом моей коллекции и с ней связана волшебная развязка драматической истории, которая случилась, спустя какое-то время после появления у меня видео.
Как то утром, ещё лёжа в постели, в мою дверь позвонили, и я, подумав, что это приехал Мамба, пошёл открывать. Только я оттянул собачку шлеперного замка, как в проём протиснулась нога и резко распахнув дверь, некий тип сунул мне в лицо тёмно-красную «ксиву». Удостоверившись, что я это я, меня известили, что сейчас, у меня в квартире будет произведен обыск, после чего ввалило ещё человека четыре. Я обескураженный, поинтересовался с чего вдруг, но никаких объяснений, кроме того, что всё якобы делается с санкции прокурора, не последовало.
Квартиру стали трясти основательно. Шкафы, ящички, секция, всё переворачивалось. Газовую плиту сместили и отодвинули холодильник. Сдвинув крышку журнального столика, они наконец обнаружили то, что искали и извлекли мои видеокассеты, вырезки из каких -то журналов и мутные фотки концертов и рок-звёзд. Один из опричников стал отсоединять провода от видика и снимать аппарат с телика. Я спросил, что он делает? Мне ответили, что телевизор, видеомагнитофон и кассеты они у меня изымают. Я спросил, почему именно видеомагнитофон и телевизор, а не, к примеру, холодильник? На меня даже не посмотрели и продолжали со смурными рожами упаковывать моё «счастье».
Потом предложили одеться и проехать с ними в управу. Всем заправлял старший следователь прокуратуры Пролетарского района, на хитром лице которого топорщились усы на манер «Песняровских», только дико густые, напоминающие «щётку» Бармалея. Аппаратуру затащили к нему в кабинет и водрузили на стол. Он стал по — хозяйски и со знанием дела подключать мой видик к телеку. У меня сжималось сердце, глядя на то, как чужие, ненавистные лапы, как своё, лапают моё сокровище. Ощущение было ужасное, словно фашист отнимал ребёнка у матери.
Подключив, он добрался до кассет и видимо решив «включить» свои ментовские штучки произнёс, глядя на торец моей волшебной кассеты: — О! Криденс, знаю, знаю, ну-ка поставь. От такой наглости меня чуть не перекосило, и я выдавил: Это же теперь ваше, вот и ставьте. Дерзишь? — повис вопрос. Далее начала вырисовываться картина. Меня спросили, знаю ли я некоего Игоря Васильева и я долго не мог врубиться, кого он имеет в виду.
— А вот он тебя знает, видишь, это его записная книжка и вот здесь указан твой телефон и напротив (в голосе появился метал) надпись – Гена кассета В. Вы друг друга хорошо знаете, вы вместе в рок-клуб ходите и там поёте – как приговор произнёс он.
Рок-клуб, видео, было бы вполне достаточно одного из этого крамольного набора, чтобы чувствовать себя изгоем, а тут букет.
— Ну что на это скажешь?
— Ничего не скажу, я не знаю, что это означает.
— Ну, ну… Ладно, пока свободен, вызовем повесткой.
Я вышел на улицу с тягостным чувством на душе. Дойдя до автомата, я набрал Валеркин номер и вкратце пересказал ему, мою печальную историю. Он предложил мне приехать к нему. Я сел в троллейбус и поехал. Мы расположились на кухне, и он мне сказал:
— Конечно дела фиговые, они забирают не для того, что бы потом отдать. К тебе приехали по наводке этой записи в записной книжке, думая, что ты распространитель видео. Но если не испугаешься, давай напишем «телегу» на имя прокурора по надзору.
Я сказал, что я не испугаюсь и что я готов. Валерка достал лист бумаги и стал придумывать текст. Мы написали, что такой-то следователь и ещё четыре человека, совершенно бесцеремонно, игнорируя мои предложения разуться и не топтать в моей квартире, произвели обыск, не предъявив санкцию прокурора, курили и с моей дорогостоящей аппаратурой обращались крайне не аккуратно. На мои бесчисленные просьбы о том, что бы из багажника машины, её перенесли в салон, никак не хотели реагировать.
Видеомагнитофон приобретен на средства моих родственников (шёл перечень – бабушек, дедушек, тётушек и дядюшек) с целью повышения моего музыкального образования. Далее ссылаясь на такие-то статьи У.К., мы просили содействия и надеялись на законное разрешение этого вопроса. Следствие длится две недели, после чего либо возбуждают уголовное дело, либо закрывают. Требовать конфискованный видик в те времена было неслыханной наглостью, и поэтому в основном люди старались забыть это и были рады, что их не дёргают.
Показательно сажали за «Греческую смоковницу» и «Крёстного отца». Скоро выяснилось, как было дело. Молодые пацаны из местной группы «DZELSCELS», среди которых был Игорь Васильев ехали на такси по улице Горького. Время было вечернее, такси притормозило на светофоре, где на перекрёстке, на их беду оказался прозорливый мент. Увидев в салоне молодняк с чемоданом и пухлым рюкзаком, он решил устроить проверку. Так они оказались в участке. В чемодане лежал видик, а в рюкзаке «Шилялис» с встроенным декодером и кассеты.
Для пущего смирения, пока просматривали содержимое кассет, среди которых к счастью ментов оказалась эротическая подборка «Electric Blue», их на несколько часов поместили в камеру, предварительно вывернув содержимое карманов. Вот так у них оказалась записная книжка с моим телефоном и наводкой на мою «подрывную деятельность». Ровно через две недели раздался звонок из прокуратуры и мне предложили явиться. Всё тот же пышноусый следователь, указав на стул, не по-доброму взглянув на меня, проскрипел: — Ну, ты и наглец.
Я понял, что «телега» докатила до адресата, и нервно прогнал заученное на этот случай: — Следующую жалобу я напишу на имя прокурора города, затем республики, а не поможет, в Москву напишу. Молча, из папки, он извлёк лист бумаги и затем ещё один. — Это заключение комиссии, ознакомьтесь, проговорил он, переходя на вы. Коллегия экспертов, в которую входили: работник «Дома бытовых услуг», ткачиха «Ригас мануфактуры», инженер чего-то там и ещё пара несомненно «врубающихся» в просмотренный материал людей, вынесли свой вердикт.
Напротив всех названий фильмов, стояло резюме – Идеологически вреден. На одной из кассет у меня был записан свеженький концерт Тины. Я прочитал следующее: Тина Тёрнер, американская певица, своими вульгарными, эротическими телодвижениями, доводит публику, находящуюся в зале до исступления. Считать идеологически вредным, конфисковать. Это было как раз в духе того времени, поэтому ничего другого я и не ожидал. Рядом на столе стоял мой телек и на нём видик. Подпиши здесь и можешь забирать, но смотри теперь…- звучало это зловеще, а меня распирало неописуемое чувство радости, и тут он протянул черную коробку с зелёной надписью TDK, в которой была моя волшебная кассета. Видимо он припрятал её, а теперь приходилось возвращать. После двухнедельного напряга вспыхнуло яркое солнце. Возвращалась жизнь!
